Дмитрий Десятерик (сост.) • Альтернативная культура • энциклопедии • 23.02.2005
Пушкин, конечно, — это наше всё. И Тарковский с Трифоновым. Но есть еще и байкеры, и маргиналы, и хиппи: кроме культуры мейнстрима существует альтернативная культура (и культуры) и связанные с ней, искусство, образ жизни, мировоззрение и т. д. И чем дальше развивается общество, тем больше появляется новых явлений культуры, которые не укладываются в жесткое ложе мейнстрима. Может быть, еще немного, и альтернативная культура станет основной. Пока этого еще не произошло, можно попытаться собрать, сложить, составить словарь и путеводитель по «другой» культуре в том виде, в котором она существует, начиная с 1980-х годов и по сию пору на пространстве, однажды ставшим «постсоветским».
Пресса
Ольга Балла. Одно большое «НЕТ» (Экслибрис НГ)
С энциклопедией у этого издания есть важная общая черта: все тексты расположены по алфавиту. Уже немало: алфавит – вещь бесспорная, верный способ распределить материал в отчетливом порядке. Это особенно ценно в случае, когда с иными связями между элементами возникают проблемы.
Перед нами как раз тот случай. Материал охвачен предельно разнородный: от интернета до бандитских бригад, от антиглобализма до садомазохизма. Объединяется все это многообразие одним: противостоянием “общепринятому”, оно же “мейнстрим”, оно же буржуазная культура, оно же репрессивный по определению социум. Все описанное в энциклопедии призвано сливаться в одно большое “НЕТ” окаянному “мэйнстриму”. На этом общие черты кончаются, и поиском их никто особенно не озабочен.
Энциклопедия, по сути, авторская – Д.Десятерик не только составил ее, но почти всю и написал: из 144 статей 104 принадлежат ему. Таким образом, она отражает не столько явление как таковое, сколько личный взгляд на него авторов и составителя – что тоже, как подумаешь, немало, особенно если учесть, что работа проделана изрядная и в отечественной истории уж точно впервые.
Нет смысла упрекать энциклопедию в неполноте и задаваться вопросами, почему в ней не представлены, скажем, во всем их разнообразии отношения альтернативных культур с безумием – наркотикам, например, повезло несравненно больше; почему нет отдельной статьи об авангарде, тогда как антиглобализму – под двумя разными его именами, “антиглобализм” и “альтермондиализм” – досталось целых две; почему не сказано ничего внятного не только о постмодернизме – автор ограничился набором цитат из разных источников, сославшись на то, что-де это типично постмодернистский ход, – но даже о самой “альтернативе”, где и вовсе дело свелось к темпераментным декларациям типа “этот измененный мир – царство талантливейших и бескомпромиссных” и “наша реальность – тень альтернативы”.
Было бы неблагодарным занудством ворчать, а с чего это автор взамен того, чтобы анализировать представляемое явление (тот же Д.Десятерик, пишучи о “социальных центрах” в Италии или о травке под названием марихуана), делится с читателем личным опытом и чувствами; или чего вдруг в “альтернативу” угодили младоконсерваторы – явление, кажется, вполне себе мейнстримное…
Было бы педантизмом возмущаться, что при статьях нет ну хоть маленьких списков литературы (все-таки на эти темы кое-что в мире написано).
Было бы совсем уж мелочной придирчивостью уличать авторов в неточностях и напоминать им, что Афанасьева, собирателя “заветных” сказок, звали Александром, а режиссера Балабанова – Алексеем, что эфиопы изъясняются на языке амхара, а вовсе не на “ахмарском”, как упорно повторяет создатель статьи о растаманах.
Было бы наивным изумляться отсылкам к статьям, в энциклопедии отсутствующим (к несуществующей статье “Белый” читателю предлагается обратиться аж дважды) – это, должно быть, такой альтернативный прием, чтобы сбить с толку носителей косных мейнстримных представлений.
Все это в конечном счете неважно. Важно, что “альтернативность” здесь представлена как переживание, очень симптоматичное для постхристианских культур. А что не проанализирована толком, так, может быть, время не пришло?
Многообразный опыт “альтернативности”, в изобилии приобретенный за последнее столетие культурами “западного” типа, еще не переварен. Но у него уже есть по крайней мере один несомненный результат. Это – неотъемлемое от самой сути этих культур, если не сказать навязчивое, чувство, что свобода (о ценности которой западный человек догадался задолго до всяких “альтернатив”) – продукт скоропортящийся; что формы, в которых она хранится, нуждаются в постоянном обновлении. Чуть замешкался – все, пропало дело, ты уже в ловушке “мейнстрима” и можешь распрощаться с подлинностью, аутентичностью, честностью собственного отношения к жизни, где-то даже и с собственным достоинством и ценностью собственной личности.
Граница между “мейнстримом” и “альтернативой” не просто по определению подвижна и размыта, это бы еще полбеды. Гораздо важнее то, что само их противостояние и различие – продукт глубоко искусственный, исторически крайне поздний и связанный не столько с природой вещей, сколько с отношением западной (и российской тоже) культуры Нового времени к самой себе. Этот своеобразный ее “невроз преодоления” – другое дело, что чрезвычайно продуктивный – важная, хоть и не единственная составляющая цены, которую наша культура платит за “прогресс”: за динамизм, за постоянное перерастание самой себя, за необходимость отталкиваться и отказываться от прежних достижений во имя новых, предположительно еще более грандиозных. Культуре этого типа никогда не достаточно самой себя, она вечно самой собой недовольна. В ХХ веке это стало особенно явно. И неспроста само существование “альтернативы”, вообще проблематизация “общепринятого” в масштабах, неизвестных иным культурам и временам – отличительная черта последнего столетия.
Наша культура только тем и жива, что во имя роста, расширения и развития постоянно подрывает собственные корни. Не потому ли она жизненно заинтересована в других корнях, жадно заимствуемых извне? А формы, объединяемые под названием “альтернативных”, нужны, чтобы эти чужие корни осваивать. С этой целью обращаются к чернокожим, латиноамериканцам и обитателям негритянских районов американских мегаполисов, к индейцам Мексики и жителям Ямайки, к кришнаитам и буддистам, к хакерам и гомосексуалистам… “Мейнстриму” необходим такой оплодотворяющий протест против него, он сам его стимулирует, провоцирует и финансирует. Все добытое на окраинах евроамериканского мира прилежно доставляется в центр родной культуры, насыщается ее смыслами, адаптируется, а там и банализуется. Приходится изобретать новые формы бунта и протеста… и так, по всей видимости, до бесконечности.