“Эй вы там, на другой стороне холма…”

Интервью с Ильёй Кормильцевым. Интервьюировал Алекс Федосеев
http://www.terra-nova.us/2005_03/2005-03-03.html
Журнал “Terra-nova”.

Илья Кормильцев – поэт, переводчик, философ, основатель и главный редактор издательства “Ультра.Культура”. Легендарный автор текстов свердловских рок-групп в 80-е и 90-е годы: Трек, Урфин Джюс, Nautilus Pompilius.

Живёт в Москве. Автор множества книг и статей.

Давайте вспомним уже ставшие дремучими ранние и средние восьмидесятые.

Самая продвинутая молодёжь страны активно слушала в то время героического Макаревича, заворачивающего за очередной поворот в поисках очередного дома, затем хулиганствующего Гребенщикова с опусами о телевизоре, трактористах и старике Козлодоеве, прибалтов с западными аранжировками и непонятными текстами. Ну и, конечно, фоном жизни оставался примитивный “штепсельный” радиоприёмник на кухне, продолжавший издавать звуки маршей, Радионяни, Кобзона, Пьехи и, изредка, “Мелодий и ритмов зарубежной эстрады”.

И вот, посреди всего этого весёлого разнообразия, до людей дошли перезаписанные по много раз кассеты с альбомом “Алисы” “Энергия”. Эта запись заставила встрепенуться и вслушаться в неслыханные ранее жёсткие тексты. А потом, в один прекрасный день, произошло и вовсе знаменательное событие. Кто-то дописал на пустое место в конце этого Костиного альбома неназванную песню никому не известной группы, и в таком виде очередная порция кассет разошлась по Москве. Под завораживающий ритм с сочетанием электроники и гитар мы впервые услышали такие слова:

Круговая порука мажет, как копоть. Я беру чью-то руку, а чувствую локоть. Я ищу глаза, а чувствую взгляд Там, где выше голов находится зад. За красным восходом – розовый закат. Скованные одной цепью, Связанные одной целью… Здесь суставы вялы, а пространства огромны. Здесь составы смяли, чтобы сделать колонны. Одни слова для кухонь, другие для улиц. Здесь сброшены орлы ради бройлерных куриц. И я держу равнение, даже целуясь, На скованных одной цепью, Связанных одной целью… Можно верить и в отсутствие веры. Можно делать и отсутствие дела. Нищие молятся, молятся на То, что их нищета гарантирована. Здесь можно играть про себя на трубе, Но как ни играй, все играешь отбой. И если есть те, кто приходит к тебе, Найдутся и те, кто придет за тобой, Также скованные одной цепью, Связанные одной целью.. Здесь женщины ищут, но находят лишь старость. Здесь мерилом работы считают усталость. Здесь нет негодяев в кабинетах из кожи. Здесь первые на последних похожи. И не меньше последних устали, быть может, Быть скованными одной цепью, Связанными одной целью.. Илья Кормильцев “Скованные” – 1986 год Не берусь говорить за других, но я был поражен тем, что есть в стране люди, которые могут столь лаконично, образно и точно выразить то, что мы все чувствуем, но сами сказать не можем, – как та грустная собака, лежащая у постели безнадёжно больного хозяина. Только спустя долгое время я узнал, что это была песня из альбома “Разлука” группы “Nautilus Pompilius”, а текст принадлежал перу уральского поэта, полиглота, переводчика, музыканта и т.д. и т.п. Ильи Кормильцева.

Развитие этой истории знакомо, наверное, многим. Группа стала легендой, прошла через многие пертурбации и, несмотря на все проблемы, каждый раз восставала из пепла как птица Феникс. Илья и Слава порадовали поклонников многими новыми шедеврами, вспомните хотя бы альбом “Титаник”. Однако, с какого-то момента пути Бутусова и Кормильцева разошлись, и теперь у каждого свои проекты и свои приоритеты.

Итак, вопросы Илье Кормильцеву.

В то далёкое-далёкое время… Почему Вы выбрали химию как специальность, и как это отразилось на дальнейшей жизни?

Бесспорно, из всех бэконианских наук химия в наибольшей степени может претендовать на то, чтобы считать себя прямой наследницей магии. Это касается не только внешних ее проявлений (огня, метаморфоз, зелий и т.п.), но и метода – во многом интуитивного и основанного на опыте адепта. На подсознательном уровне связь между поэзией, магией и химией всегда ощущалась мной очень сильно. Фауст же (явный протохимик) был любимым героем лет с тринадцати.

Как Вы оказались вовлечены в столь значительное явление русской культуры, как “свердловский рок”?

Мне случилось оказаться в нужное время в нужном месте.

В книге, описывающей создание легендарного альбома “15” группы “Урфин Джюс”, трио музыкантов Пантыкин-Белкин-Назимов сравнивается с крыловскими лебедем, раком и щукой, а рок-поэт Илья Кормильцев предстаёт стоическим автором, не желающим отдавать тексты для “недоработанных” песен. Интересно было бы услышать Ваши воспоминания об этом проекте.

Я противник мемуаристики, о чем неоднократно говорил и писал. В любом деле меня всегда интересует “сухой остаток”, а не то, что кто-то кому-то когда-то сказал или сделал. Мы были молоды, очень глупы, но очень энергетичны. Время было странное и нелепое. Но кое-чему удалось научиться, в первую очередь тому, что творить надо, не оглядываясь на недостаточность имеющихся в распоряжении технических средств. Первые свердловские магнитоальбомы (“Трека” и “УД”) можно сравнить с атомным реактором, собранным в лесу из дерева при отсутствии гвоздей, – настолько противозаконным был процесс.

По поводу Ваших комментариев, что талантов в рок-музыке и сейчас много, но они не могут пробиться. Не могли бы Вы привести примеры?
И не является ли информационное пространство Интернета, MP3 и прочие современные средства способом “заявить о себе”?

Степень монополизированности медийного пространства в России является беспрецедентной. Кто будет, а кто не будет в него включен в популярной музыке, решается десятком довольно мерзких типов. Разумеется, новые технологии, как и везде, могут помочь преодолеть корпоративный диктат. Однако нужен и социальный спрос. Основания для него пока не особенно заметны. Россия в настоящий момент – это мечта неоконсерватора: тотально управляемое население находится в плену разнузданного примитивного консюмеризма, не ограниченного никакими общественными или нравственными традициями/институтами. Переход к иному состоянию возможен только через определенного рода национальную трагедию, которая, судя по всему, исторически близка.

Чем был обусловлен Ваш отход от рок-музыки и рок-поэзии?

Исторической исчерпанностью первого и второго.

С кем из бывших коллег-рокеров Вы продолжаете поддерживать отношения?

Ни с кем.

Если ты пьёшь с ворами – опасайся за свой кошелёк. Если ты ходишь по грязной дороге – ты не сможешь не выпачкать ног. Правда всегда одна – Это сказал фараон. Он был очень умён. И за это его называли – Тутанхамон… – Илья Кормильцев “Тутанхамон”, 1994 год
«Тутанхамон», по легенде, – это сам Кормильцев.

В 90-х годах прошлого века Илья удалился от рок-среды и переключился на милую его сердцу литературную и издательскую деятельность. В результате упорных и целенаправленных усилий он перевёл множество интереснейших книг, доселе абсолютно неизвестных публике, читающей на русском языке. В частности, это “И узре ослица Ангела Божия…” Ника Кейва, “Бойцовский клуб” Чака Паланика и многие другие. Сам Кормильцев теперь определяет себя как “исследователя литературы второй половины XX века”.

В дополнение к этому он создал целое издательство “нового типа” под названием “Ультра.Культура”, где начал публиковать книги на темы довольно рискованные, а зачастую вызывающие запретительный синдром у властей. Несколько раз продукция издательства арестовывалась, проводились и другие жёсткие “контрольные” акции со стороны ФСБ.

Издательство “Ультра.Культура” – в чём его идеология, что и почему вы печатаете, каким видите будущее своего издательства?

Классическая либеральная идеология (не имеющая ничего общего с современным либерализмом), стоящая на принципах признания способности индивида к самопознанию и самоорганизации. Свобода распространения любой информации как основа для формирования общества сознательных личностей, принимающих сознательные решения. Вера в полную самодостаточность разума, освобожденного от манипуляции и зависимостей. Every Man and Woman is a Star (A. Crowley). Мы будем и дальше стараться публиковать тексты, вторгающиеся, так или иначе, в социально табуированные пространства.

Ваша серия книг “ЖЗЛ” (“Жизнь Запрещённых людей”) – во зло она или во благо? Нужно ли знать подробности жизни “запрещенных” людей?
Сейчас ведётся много дебатов на тему – насилие в жизни рождает насилие на экранах или наоборот. Вы как-то сказали, что террорист рецепт изготовления бомбы найдёт в любом случае, а нормальные люди, прочитав подобный рецепт, знают, как воспринимать подобную информацию и не будут ей пользоваться во вред себе и другим. Но сомнения, знаете, всё-таки остаются..

Знать нужно все. Насилие – всегда продукт определенного невежества, даже если это насилие, направленное на позитивные перемены. Увы, иногда без него невозможно обойтись, так как история протекает во времени, и наши противники не всегда оставляют нам время на то, чтобы уничтожить их власть ненасильственным путем. Кстати, террористы – тоже чаще всего нормальные люди, а не выродки с заячьей губой и волчьей пастью.

Насчёт “террористы – тоже чаще всего нормальные люди”. Рискую погрузиться в определение “нормальности”, но, тем не менее, звучит это не вполне понятно… Не могли бы Вы разъяснить это утверждение?

Изначально идея уничтожения большого количества людей с целью напугать и привлечь внимание ещё большего количества людей ужасна, но объяснение этого зла не менее драматично. Безразличие, слепота большинства, эгоизм обывателей есть причина, и взрыв является реакцией видящих, ненавидящих, страдающих,… но очень ограниченных людей . Попытка демонизировать терроризм связана не с заботой о безопасности своих граждан, а с тем, что террор, особенно осуществляемый самоубийцами, покушается на две основные религиозные ценности современной западной цивилизации—самоценность биологической жизни как таковой и атеизм, маскируемый под религиозную толерантность. Человек, приносящий себя и других в жертву, считая, что таким образом выполняет волю Бога, в которого верит, гораздо более нормален, чем тот, который сохраняет свою жизнь любой ценой ради смерти (поскольку в загробную жизнь не верит). Психологическая нормальность терроризма вовсе не означает его политической целесообразности, особенно в его современной версии, направленной не против правящих классов, а против статистических единиц мегаполиса. В силу неверной нацеленности современного террора он не может преодолеть стену непонимания, отгораживающую каждого гражданина от реального – услышав хлопок с криками и плачем, обыватели укрепляют стену ещё больше, так возникает ещё большее безразличие , переходящее в агрессивное непонимание. Не говоря уже о том, что манипулируемый террор, который фактически полностью контролируется из Ленгли, Воксхолл-кросса, Герцлии и Лубянки, достигает строго противоположной цели – укрепления жуткого контрольного аппарата с далеко идущими задачами.

Нонконформизм: не опасное ли это явление? Практически любое отрицание устоявшегося, пускай даже негативного, может привести к последствиями совершенно нежелательным и даже обратным замыслу.

Любое отрицание устоявшегося есть рождение нового и всегда приводит к последствиям, совершенно нежелательным и даже обратным замыслу. Об этом знает любой, кто пытался воспитывать своего ребенка. Но только очень психически неуравновешенные люди решаются на основании этого убивать своих детей, и очень трусливые – не заводить их вообще.

Возьмём как пример публикующуюся у Вас Алину Витухновскую и сходных с ней современных экзальтированных авторов – не наблюдаем ли мы зарождение тенденции, сходной с декадансом начала XX века? Есть ли в этом течении реальное содержание или это всё игра с формами и оболочками?

Декаданс существовал и будет существовать всегда. Граница же между так называемой “реальностью” и “игрой с формами и оболочками” после психоаналитической практики двадцатого века существует только в банальном сознании. Декадентское восприятие – один из архетипов культурного сознания, связанный с неизбежным отмиранием когнитивных штампов. Декаданс – это бульдозер или, если хотите, ассенизационная машина, расчищающая выгребные ямы культуры.

Ваш комментарий про нынешнюю приверженность к консерватизму – как может это сочетаться с нонконформистским рокерским прошлым и радикальным подходом к литературе, исповедуемым Вашим издательством? Видите ли Вы подлинный консерватизм где-нибудь в современной культуре?

Не вижу никакого противоречия – любая революция есть диалектическое отрицание отрицания и, следовательно, в некоторой степени апелляция к исторически предшествовавшей системе отношений. В этом смысле, что бы там ни думал Эвола “неконсервативных” революций не бывает в принципе. Любая революция есть конфуцианское “восстановление смыслов”, утраченных в процессе семантического размывания дискурса. В белом венчике из роз впереди (а не позади, как известно) Иисус Христос.

Насчёт Вашей статьи о Поколении Х в “Иностранной Литературе” – а можно ли вообще ставить поколение в рамки формулы? Люди находятся на разных полюсах и в любой точке между ними в любом поколении. То, что описал Коупленд, изобразил на сцене Билли Айдол, и довели до самопародии многие режиссёры, – на самом-то деле небольшое и размытое подмножество, не очень даже заметное за десятками других. Не является ли это более фразой или мифологемой, чем реальным явлением?

Этот спор был завершен где-то в тринадцатом веке реалистами и универсалистами. Обобщения настолько же сущностны, как и частности. Наличие собак-предателей не мешает нам говорить о “собачьей преданности”, также как и называть предателя – собакой. Мифологема – это “реальное” явление, даже более “реальное”, чем Реальное, так как реальность есть именно совокупность языковых мифологем.

Насчёт Ваших комментариев о романе Ника Кейва и концепции вселенской провинциальности. На мой взгляд, провинциальность – это внутреннее состояние человека, а не то, как он смотрится в определённой среде. Можно находиться в Надыме и ощущать его центром вселенной, поглядывая с сочувствием на Москву, Лондон и Сан Франциско. Но идея Ваша всё равно очень интересная. Вопрос к теме – принимает ли “большая” литературная тусовка выходца из “чуждой” рок-среды, или таких понятий уже нет больше в природе?

Любая тусовка неохотно принимает выходца из чуждой среды, иначе, в чем же ее идентичность как тусовки? Проблема в том, что любая коллективная идентичность – это ограниченность. Там, где двое соберутся во имя третьего, третий с ними – Сатана. Из всех тусовок самые противные и ограниченные – это нации. Национализм – отличный пример того, что ни одна коллективная идентичность не обладает имманентной “благодатью”: основываясь на признаваемом банальным сознанием «натурально позитивном» принципе биологического альтруизма, она приводит к намного более жутким последствиям, чем самые разнузданные формы «эгоизма-индивидуализма».

Извечная проблема творческого человека – это удержание баланса между “чистым искусством” и политикой, злободневными вопросами жизни. Судя по материалам сайта “Ультра-Культуры”, избежать политизации не удаётся, не так ли? Не могли бы Вы дать свою оценку того, что происходит сейчас в России?

То же, что и во всем мире, – наступление “человека по Протагору”, который в пределе своем есть дадджаль, антихрист.

Эй, вы там,
На другой стороне холма!
Как вы там
На другой стороне холма?
Я кричу, словно камни кидая слова.
Знаю я, что мне не докричаться
До другой стороны холма.\

Хлебное поле затянул плевел,
Жаркое пламя гасит ветер,
Раковая опухоль меня встретит
На другой стороне холма.
Коварный разум возводит стены,
На тело и дух установлены цены,
Холодный приказ и насилия сцены
На другой стороне холма.

Час наслажденья за годы мученья,
Замысел грязный и осуществленье,
— Лишь огненный дождь принесет очищенье
Другой стороне холма…

– Ты все это знаешь, но в чем же причина?
Того, что порою тебя беспричинно
Тянет в разверзнутую пучину
Другой стороны холма..

(из альбома “15” группы “Урфин Джюс” 1982 год)

В продолжение темы “другой стороны холма”, традиционный вопрос Terra Nova: что Вы думаете о русской диаспоре заграницей, и какую роль она играет и будет играть в развитии национальной культуры?

Удивительно, но не вижу за ней никакой особой роли, именно опираясь на опыт советского периода, который, по мнению многих, свидетельствовал как раз об обратном. Диаспора советского периода была зеркальным отражением метрополии со своими парткомами, генеральными линиями, терминологией, зеркально отражавшей терминологию «совдепии». То же самое и с пост-советской диаспорой – чтобы убедиться в этом, достаточно зайти на любые русскоязычные блоги. В определенном смысле дискурс любой нации – это инвариант, похожий на дискурс какой-нибудь наркотической субкультуры, ибо национальность – такая же аддикция, как, скажем, героинизм или алкоголизм. Со своим сленгом и своими навязчивыми темами. Человечество двигают вперед только личности, сумевшие в той или иной степени восстать против своих быдло-наций, выйти за пределы своих душных тусовок. Хотелось бы дожить до такого времени, когда “русский” (француз, американец, индус, эскимос) станет бранным словом, обозначающим интеллектуальную ограниченность того, кому оно адресовано.

Я согласен и не согласен с Вашей оценкой русской диаспоры за границей. Конечно, это не претензия на некую “Роль”, Боже упаси, и люди, безусловно, очень разные и по эту сторону холма. Просто, по моим наблюдениям, весьма значительный процент “уехавших” обладает жизненной энергией, самостоятельностью суждений, разнообразием интересов (например, к литературе, музыке, истории, технологиям и т.п.). И, самое главное, неравнодушием, которое не всегда характерно для значительной части людей “оставшихся”… Это и явилось одной из причин создания Terra Nova – некоего объединяющего community для людей которые имеют интерес в жизни, видят русскую культуру как часть мировой и, по большому счёту, попросту не избегают мыслить. А “душные тусовки” с “навязчивыми темами” – это да, не в бровь, а в глаз!

Тут не знаю, что и ответить, – Вы, по-моему, сами все сказали. Хочу только добавить, что я все-таки враг всяческих “человеческих агрегатов”, даже имею наглость постоянно перефразировать слова Христа следующим образом “Там, где больше чем двое или трое соберутся во имя кого угодно, один из них будет сатана”. Я и нации-то считаю инструментами дьявола, вавилонской карой, принадлежностью к которым надо не гордиться, а стыдиться. Не верю я в диаспоры, нации, расы, церкви, партии, вообще в любые объединения типа тех, что Воннегут называл “вампитерами”. Не верю в человечество – верю в людей.

Ваш любимый город – Екатеринбург, Москва, Питер, Прага, Лондон, None of the above?

Мой любимый город однажды видел блаженный Августин.

Чем ещё увлекается в жизни Илья Кормильцев, помимо дел издательства и переводов?

Приготовлением вкусной еды, когда есть время.

Пожелания поклонникам Вашего таланта, живущим за рубежом и, в частности, в Калифорнии.

Be real: never trust reality.

Большое спасибо за интервью, желаем всяческих успехов в личном творчестве и издательству “Ультра.Культура”!

Может, получилось слегка академично, как для философского журнала, но такое было настроение. А про рок-н-ролл я отвечать не люблю – для меня это дело, списанное в архив. Только разве если с аналитических позиций, а не с позиций мемуариста.